Пандемия Covid-19 вызвала, подстегнула и усилила широкий спектр эмоциональных реакций. Это либо непосредственно связано с заболеваемостью и смертностью, связанными с личной или семейной жизнью, либо опосредованно с помощью широкого освещения в средствах массовой информации, политических дебатов и постоянного воздействия на нашу повседневную жизнь.
История эпидемий и пандемий тесно переплетается с нашими эмоциональными реакциями на них. Эпидемия СПИДа вызвала тревогу, которая переросла в панику, паранойю и дискриминацию. SARS вызвал волну общественного негодования и трансграничной дискриминации. Эбола создала «экологию страха». Зика вызвал волну беспокойства, неравенства, отчаяния и надежды.
Пандемии попадают в заголовки газет, захватывают воображение людей и разжигают их страхи так, как это не делают другие острые или хронические заболевания. При сборе средств и помощи при гуманитарных кризисах эмоции понимаются и принимаются как основная часть кризисных коммуникаций.
И появляется все больше свидетельств того, что эмоции играют важную роль в формировании защитного поведения и принятии мер вмешательства, особенно во время кризисов в области общественного здравоохранения.
Люди испытывают различные эмоции во время кризиса и они могут влиять на их интерпретацию этого кризиса, и направлять их поведение. Этот принцип не должен отличаться во время пандемии.
Исследования эмоций с точки зрения науки о поведении показали, что первоначальная когнитивная обработка ситуации порождает эмоции, которые, в свою очередь, направляют дальнейшую, более сложную когнитивную обработку, которая определяет наше поведение.
Такое построение помогает увести разговор от дискуссии о том, является ли разум или эмоции более доминирующими в функционировании человеческого разума. Люди способны к сложному поведению, а эмоции обладают способностью изменять восприятие, внимание и память людей, побуждая их сосредоточиться на аспектах окружающей среды, которые они сочтут важными.
Таким образом, разумно рассматривать эмоции как детерминанты, которые побуждают людей действовать (или следовать руководящим принципам общественного здравоохранения) или нет. Систематический обзор показал, что существуют эмоциональные детерминанты (специфические эмоции), которые предрасполагают людей к поведенческим реакциям на эпидемии и пандемии, и влияют на принятие вмешательств.
В обзоре, в котором сообщается о 75 исследованиях с участием более 80000 субъектов за 30-летний период, были доказательства того, что эмоции страха и паники отрицательно влияли на принятие мер общественного здравоохранения во время прошлых вспышек, тогда как беспокойство и сочувствие выступили в качестве основных мотиваторов к действию.
Это будет иметь решающее значение для рассмотрения, поскольку вакцинация от COVID-19 распространяется по всему миру и страны во всем мире готовятся к борьбе с пандемией в следующие несколько месяцев.
Изучая, что сработало, а что нет, можно многому научиться во время прошлых вспышек инфекционных заболеваний.
Когда в середине 1980-х годов СПИД достиг Австралии, то, что вдохновляло людей, столкнувшихся с самым высоким риском заражения ВИЧ, на личную защиту, была не внушающая страх кампания Grim Reaper, а совместное производство и обмен чуткими сообщениями с заслуживающими доверия лидерами сообщества (будь то для сообщества ЛГБТ + коренных народов или этнических меньшинств).
Для SARS в Гонконге в 2003 году был отмечен положительный градиент зависимости реакции от управляемой тревожности и принятия мер индивидуальной защиты. Во многом это было связано с своевременным, эффективным и реалистичным сообщением о рисках и мерах предосторожности.
Но это было не так с самого начала и стало возможным только после того, как местные органы власти и международные организации начали сотрудничать, чтобы предоставить общественности точную информацию, справившись с начальным безудержным страхом и тревогой.
В случае пандемии H1N1 в нескольких странах общественность перешла от наводнения страха к требованию вакцины, а от паники и истощения к подозрению и безразличию.
Такие страны, как Греция, не проводили никаких исследований аудитории или совместного производства для информирования о содержании, дизайне, тоне, адресности и эмоциональной привлекательности сообщений, предоставляемых общественности, из-за «экстренного» мышления правительства и чиновников здравоохранения.
Это привело к сомнительной пользе «нисходящей» и «универсальной» коммуникации. В 2009 г. в Греции был один из самых низких показателей охвата вакцинацией и один из самых высоких годовых показателей смертности от гриппа в Европе.
Страх и беспокойство во время вспышки Эболы в Западной Африке в 2014 году сыграли важную роль на многих уровнях, от воздействия на профилактическое поведение до более широких проблем безопасности здоровья для политиков.
И снова реакция на вспышку стала более эффективной, чтобы переломить ситуацию, когда международные усилия стали более целенаправленными и профессионалы начали сотрудничать с местными сообществами.
Антропологические наблюдения показали, что лечение лихорадки Эбола сосредоточено исключительно на биомедицинских аспектах и игнорирует такие параметры, как община, общество и культура. Следовательно, они начали серьезно относиться к эмоциям, выражающимся в страхах и опасениях, и к традиционным верованиям членов местных сообществ.
Предоставление надежды и образование, а также совместная работа местных сообществ и практикующих врачей были решающими факторами в борьбе с эпидемией по сравнению с более ранними этапами, когда преобладали безнадежность, паника и отчаяние.
Неспособность принять методы взаимодействия с общественностью и принять во внимание эмоции изначально игнорировалась, но в конечном итоге оказалась эффективной для завоевания доверия сельского населения.
Совсем недавно в Бразилии, во время и после эпидемии лихорадки Зика в 2016 году, надежда и доверие были важны для управления неопределенностью и риском, учитывая первоначальное отсутствие научных данных о неврологических последствиях вирусной инфекции.
Способность медицинских работников и лиц, обеспечивающих уход, доверять и совместно создавать надежду, позволяет развивать отношения, смягчающие социальные последствия, укрепляющие приверженность к терапии и способствующие потоку информации.
Пандемии неизбежно вызывают широкий спектр эмоций. Эти эмоции формируются более широким социальным, экологическим и политическим влиянием и могут влиять на реакцию населения.
Понимание человеческих эмоций может помочь понять, почему люди принимают определенные решения в отношении здоровья, почему они по-разному реагируют на кризисы в области здравоохранения и какое значение они придают медицинским вмешательствам, поставщикам медицинских услуг или стратегиям и политике общественного здравоохранения.
Маловероятно, что какая-либо политика по внедрению или распространению вмешательств общественного здравоохранения, направленных на борьбу с covid-19, будет успешной до тех пор, пока не будут устранены общественные опасения, которые мотивируют контрпродуктивное поведение.
И пока не будет хорошо изучено взаимодействие между восприятием, эмоциями и поведением в обществе правительствами, учреждениями общественного здравоохранения и профессионалами.
Во время огромной поляризации правительства и учреждения общественного здравоохранения во всем мире имеют возможность сделать выздоровление от covid-19 эффективным, если они перестанут использовать традиционный и бесполезный подход к коммуникации «сверху вниз». Широкая публика не является уязвимым и пассивным потребителем сообщений о состоянии.
Специалисты в области общественного здравоохранения и правительства должны противостоять мнению о том, что информационные сообщения сверху вниз должны править и приниматься без вопросов, даже если эти сообщения противоречат убеждениям и эмоциям их граждан.
Сообщения общественного здравоохранения будут намного более эффективными, если они будут создаваться совместно людьми, пользующимися услугами или потребляющими информацию и профессионалами в рамках равноправного партнерства, и передаваться ясным, и последовательным образом.
Более активное участие местных лидеров, которые в большей степени представляют свои сообщества и лучше понимают, что им нужно, будет иметь фундаментальное значение для преодоления этого глобального кризиса.
Антонис А. Кусулис — специалист в области общественного здравоохранения, директор по Англии и Уэльсу в Фонде психического здоровья и сотрудник Лондонской школы гигиены и тропической медицины.
Источник:
blogs.bmj.com/bmj/2021/02/02/emotions-the-missing-link-in-responding-to-and-recovery-from-covid-19/
